Частицы и речевое общение

Среди типологических различий английского и русского языков особенно выделяется так называемая “партиклевость” русского языка. При этом имеется в виду, что русский язык располагает развитой системой частиц, количественно несопоставимой с аналогичной системой английского языка. В связи с этим, как мы уже писали ранее (Минченков, 2001), при сопоставлении двух языков в процессе перевода могут возникать достаточно большие сложности с передачей смысла, выражаемого русскими частицами. Однако было бы неправильно считать, что проблемы возникают только при переводе русских частиц. Перевод слов, которые мы относим к английским частицам и о которых будет идти речь в этой книге, также нередко оказывается весьма непростой задачей. При этом проблемы на самом деле возникают не только с переводом этих слов, но и с их правильным употреблением и пониманием в рамках английского языка. Такое положение дел сложилось в силу нескольких причин. С одной стороны, система частиц английского языка представляет собой открытый, постоянно увеличивающийся класс слов, в который, помимо традиционных и имеющих вполне прозрачную семантику частиц типа even, входит в настоящий момент целый ряд слов, например now, ‘маскирующихся’ под другие части речи (в основном наречия), контекстуальную семантику которых не всегда просто распознать, особенно неискушенному читателю. С другой стороны, в настоящее время фактически отсутствуют сколь бы то ни было полные описания коммуникативной семантики английских частиц во всем ее разнообразии, тем более трудно найти такие описания в переводческих исследованиях. В результате традиционного пренебрежения или, как минимум, недостаточного внимания к правильному и точному переводу английских частиц нередко можно встретить случаи, когда они либо переводятся буквально, либо не переводятся вообще. Иногда частицы, такие как уже упомянутая now или then, принимают за наречия и соответственно переводят. Сказанное выше наводит на мысль о том, что начинать исследование семантических возможностей частиц следует с критерия (-ев) их выделения. Здесь мы сталкиваемся с большим терминологическим многообразием. В английских грамматиках сам термин ‘частица’ (particle) встречается не очень часто; некоторые его не упоминают вообще, некоторые относят слова типа even, которые в отечественных грамматиках традиционно считают частицами, к наречиям. Иногда можно наблюдать такие случаи (Quirk, Lyons), когда частицами называют модальные глаголы may и must (May you be happy) или постпозитивы фразовых глаголов типа up в look up. В последнем случае критерием отнесения up к частицам называется фактор морфологической неизменяемости, что в применении к английскому языку, где неизменяемыми являются многие части речи, звучит достаточно спорно и почти ничего не дает в практическом плане.

В отечественных грамматиках, очевидно, под воздействием грамматик русского языка, частица традиционно выделялась в отдельную часть речи и рассматривалась в разделе морфологии. Однако здесь исследователи неизменно сталкивались с большими трудностями при попытках выделения обобщенного грамматического значения частиц, отмечая, например, лишь то, что они используются для уточнения отдельных членов предложения или изменения смысла всего предложения. Большие трудности всегда вызывала и классификация частиц по семантическому признаку, в том числе в силу того, что многие частицы многозначны, и их трудно отнести к определенному семантическому классу. Кроме того, при чисто грамматическом подходе к частицам как к морфологическому классу трудно учесть случаи употребления слов, традиционно относимых к другим частям речи, в роли частиц. В этой связи следует отметить, что даже недавние исследования, посвященные английским частицам, почти не выходят за рамки их традиционного перечня, при том что некоторые из них идут в рамках коммуникативно-функционального подхода (Маковеева, 2001).

Между тем термин ‘частица’ довольно часто используется в западных исследованиях в области прагматики, то есть использования языковых средств для реализации коммуникативных целей говорящего. Анализ же реального употребления в речи слов типа anyway, actually, oh, even показывает, что при всей своей внешней схожести с большинством слов в языке (break, table, they, green) они кардинально отличаются от последних по своей природе.

Рассмотрим несколько примеров.

(1) Even John came on time.

В примере (1) слова John, came и выражение on time, имея определенный денотативный смысл и обозначая, соответственно, субъект, действие и обстоятельство времени, вместе описывают определенную ситуацию в реальной действительности. Слово же even не имеет денотата и ничего не описывает в реальной действительности. Оно употребляется в других коммуникативных целях: с его помощью говорящий сообщает собеседнику о том, как, по его мнению, следует воспринимать данное высказывание и описываемое им событие, а именно – приход Джона вовремя удивителен, так как обычно он приходит с опозданием. Слово even сигнализирует об эмоции говорящего и его понимании нормы.

(2) I wasn’t very keen on going to that party. Anyway, nobody invited me.

Слово anyway в примере (2) сигнализирует собеседнику о том, что причину, описанную во втором высказывании, следует воспринимать как более важную, чем первую; по крайней мере, так это представляется говорящему.

(3) Oh, I never thought you could be here.

Употребление слова Oh свидетельствует об удивлении и, возможно, испуге говорящего, не ожидавшего встретить собеседника в определенном месте.

Анализ всех трех примеров говорит о наличии общих черт у рассмотренных слов:

– они не имеют денотата, не соотносятся с каким-либо конкретным лицом, предметом или абстрактным концептом;

– они не связаны синтаксически с другими словами внутри высказывания, даже в случае, когда они относятся не ко всему предложению, а к слову (even относится к слову John в примере (1));

– к ним нельзя поставить вопрос;

– они непосредственно связаны с языковой личностью, с говорящим, реализуют его коммуникативные цели в конкретной ситуации общения. Эта связь настолько сильна, что их трудно представить вне дискурса, вне конкретной коммуникативной ситуации – во многих случаях требуется большой отрезок контекста или хорошее знание ситуации общения, для того чтобы определить их функцию. Связь этих слов с говорящим и его коммуникативными целями говорит о том, что их наиболее общее предназначение – достижение успешности речевого взаимодействия между говорящим и собеседниками.

Поскольку мы установили, что один из основных признаков этих слов – связь с коммуникативными целями говорящего, то есть с иллокуцией, мы, вслед за С. Харви (Hervey, 1999), будем называть их иллокутивными частицами. Описанные выше черты указанных слов являются, соответственно, критериями выделения иллокутивных частиц. На практике нередко достаточно применить критерий невозможности постановки вопроса. С его помощью можно, например, различить те случаи, когда одно и то же слово употребляется как иллокутивная частица или как наречие. Рассмотрим несколько примеров такого рода:

(1) He agreed with me at first, but then changed his mind.

She types accurately, of course. But then she is very slow.

В первом предложении мы имеем дело со свободным сочетанием союза but и наречия then, причем наречие имеет денотативное содержание и синтаксические связи с глаголом. Во втором случае ситуация кардинально иная. But и then как бы сливаются в один смысловой блок, с помощью которого говорящий вводит актуальный аргумент, вступающий в контраст с содержанием первого предложения второй ситуации, и тем самым ослабляющий его значимость. К then во второй ситуации невозможно поставить вопрос ‘когда?’, как в первой ситуации. Это слово оказывается частицей, указывающей на логический ход мыслей говорящего.

(2) He is at home now.

Now, a human being isn’t as simple as a bicycle.

В первом предложении now представляет собой дейктическое наречие, к которому можно поставить вопрос ‘когда?’.

Во втором предложении такой вопрос был бы абсурдным, и трактовка now как наречия времени означала бы, что когда-то, но только не сейчас, человек был устроен так же просто, как и велосипед. При анализе ситуации становится очевидно, что мы имеем дело с иллокутивной частицей, которую говорящий использует для привлечения внимания собеседника к актуальному для ситуации факту.

(3) He speaks English very well.

He can’t very well refuse.

В первом предложении примера (3) наречие well определяет глагол speak, отвечая на вопрос ‘как?’, а наречие very, в свою очередь, определяет well и отвечает на вопрос ‘в какой степени?’. Во втором предложении сочетание very well следует признать составной частицей, к которой невозможно поставить вопрос, и которая употребляется говорящим для интенсификации и ссылки на норму.

С помощью указанных критериев можно отличить иллокутивную частицу и от других частей речи, например местоимений и прилагательных.

(4) All was quiet.

She was left all alone.

В первом предложении all – местоимение в функции подлежащего, во втором – частица в эмфатической функции.

(5) We need a more positive approach.

She is a positive liar.

В примере (5) мы видим разницу между positive, употребляемым как прилагательное в значении ‘конструктивный’ и как иллокутивная частица, маркирующая эмоции говорящего (возмущение) и отсутствие сомнений в правильности высказанной оценки.

При этом следует еще раз отметить, что существует несколько слов, которые всегда употребляются только как частицы. К ним относятся, например, even, merely и only. Как иллокутивная частица всегда употребляется также и Oh, причисляемая к междометиям в традиционной морфологии. Однако большинство слов, относимых нами к иллокутивным частицам, могут также, с той или иной степенью частотности, выступать в денотативной функции.

Как уже отмечалось выше, функционально-семантическая классификация частиц достаточно затруднена в силу полифункциональности многих из них. Традиционно выделяются эмфатические (even, practically, all, well), ограничительные (only, but, merely) и идентифицирующие (precisely, right, just). Но частица just, например, может выполнять все три функции:

It was just a joke (ограничительная).

It is just scandalous (эмфатическая).

It is just what I want (идентифицирующая).

Кроме того, многие частицы, например oh, just, positive(ly), могут выражать разнообразные эмоции, или же эмотивный компонент может наслаиваться на основное значение частицы (см. примеры выше).

Некоторые частицы, выражая то или иное значение, могут параллельно выступать в роли коннекторов, роли традиционно присущей союзам. К таким частицам относятся, например, after all, anyway, actually.

Еще одна интересная функция частиц – заполнение пауз. Выполняя эту функцию, частица well, например, сигнализирует о колебании и замешательстве говорящего. Эту функцию частиц, так же как и функцию привлечения внимания, следует отнести к случаям непосредственного речевого взаимодействия говорящего с собеседником.

В целом становится очевидно, что если мы хотим разобраться в функциональной семантике иллокутивных частиц во всем ее многообразии, нам необходимо анализировать реальное функционирование каждой конкретной частицы в отдельности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.