Посмотреть правде в лицо? Боюсь, боюсь, боюсь!

Молодого человека взяли на работу, где требуется хороший уровень владения ивритом. Сказали, что через полгода ему снова придется пройти тестирование по языку. Работа устраивает его по всем параметрам, но ясно: если он не продвинется в иврите, место он потеряет. А поскольку он этого не хочет, то…

Не правда ли, мотив для усердных занятий вполне весомый? Но тогда почему этот молодой человек засыпает за учебником? Почему пользуется любым предлогом, чтобы пропустить занятия? Почему, отправляясь на пляж, забывает захватить плейер с кассетами? Он недоволен собой, мучается: ведь время идет, экзамен неумолимо приближается, а он ничуть не продвигается вперед. Кто-то посоветовал ему пойти на консультацию к психологу, и он пришел ко мне.

Ушел он от меня в растерянности. Что привело его в изумление? Что нового о себе он узнал в результате трехчасового разговора? Он узнал такое, чему не хотел верить: оказывается, на самом деле ему не хочется оставаться в этой фирме. Ему не нравится работа, хотя она у него неплохо идет. Ему не нравится режим – часто приходится оставаться по вечерам. Его угнетает отношение коллег, ему кажется, что они смотрят на него свысока. И добираться до работы на двух автобусах ему не нравится.

Ясно теперь, почему он не учит иврит? На уровне сознания он хочет его учить, а на уровне подсознания – совсем нет. Между тем, чтобы не остаться в этой фирме, ему была нужна «уважительная причина», и он, не сознавая того, ее себе готовил: «Ну, не дается мне язык, не смог я его выучить! Убивать меня за это?»

Большинство из нас ему посочувствует: бедный, все у него есть, а вот способностями к языкам Господь обделил. Но мы-то с вами знаем, что дело совсем-совсем в другом.

…Руководитель одних престижных и дорогих курсов иврита прислал на консультацию немолодую женщину, которая в третий раз начинала у них учиться. Каждый раз происходило одно и то же: занятия Мария посещала нерегулярно, домашние задания не готовила, рекомендации преподавателя не выполняла. В скором времени у нее начинались конфликты и с преподавателем, и с группой. В результате все ее усилия и усилия педагога ничего не давали. Меня попросили помочь выяснить, что помешало Марии освоить язык за двадцать лет жизни в стране, а руководителю курсов – найти способ помочь ей.

Мария репатриировалась из США и почти сразу после приезда вышла замуж за репатрианта-старожила, выходца из Аргентины. Брак оказался не слишком удачным: супруги ссорились по любому поводу. Мария считала, что причина многих ссор – непонимание. Если бы она хорошо знала иврит, считала она, то смогла бы объяснить мужу свои мысли и чувства, смогла бы лучше понять его. Но когда ей было заниматься языком? Один за другим родились трое детей. Она работала дома – печатала на английском, но в семье пыталась говорить на иврите, считая, что это для нее – единственный способ его выучить. Однако ничего хорошего из ее «метода» не вышло. Разговаривая с нею, дети с насмешками поправляют ее ошибки. Она раздражается, теряет мысль и часто не выдерживает, взрывается. А каждая ссора увеличивает отчуждение между нею и детьми. Вот почему Мария снова пошла на курсы.

Но эти курсы… Учительница к ней невнимательна, на вопросы отвечает неохотно, на все один совет: занимайся побольше. А группа? Бывает, что, пропустив занятие, Мария спросит о чем-то, чего не понимает, все тут же поднимают шум: мол, она мешает их продвижению вперед. Эти люди безжалостны, они думают только о себе. Никто не хочет ее понять.

Казалось бы, ясно: Мария осознает, что иметь общий язык для общения с близкими ей жизненно необходимо. На сознательном уровне мотивация у нее достаточно высока. Но тогда почему она выбрала такой сложный путь для достижения цели? Ведь для общения с детьми она выбрала не свой родной язык – английский, а иврит, который она знает плохо. Очевидно, что говорить с детьми на языке, которым ты владеешь, гораздо легче – тем более, что знание английского открыло бы для ее детей большие возможности: сегодня это международный язык науки, бизнеса, спорта. Тому, кто им владеет, легче получить высшее образование, найти работу, легче путешествовать… Почему же Мария выбрала более трудное решение?

Напрашивается ответ: не осознавая того, она это сделала, чтобы в случае непонимания, сложностей во взаимоотношениях с близкими иметь оправдание – для себя и других. Можно предположить, что еще до замужества во взаимоотношениях с окружающими у нее были сложности, причину которых она искала не в себе, а в других людях или в обстоятельствах. Сейчас она, неосознанно, шла по тому же пути.

В ее монологе уже было много ответов на незаданные еще вопросы. Дальнейшая же работа с Марией отчетливо выявила главную ее проблему. Она совсем не в том, что ей не удается выучить язык, на котором она сможет общаться со своим близкими. Ее проблема в другом: в том, что ей трудно общаться с людьми, независимо от того, на каком языке они говорят. У нее проблемы с самооценкой: она не уверена в себе, поэтому и в окружающих она чаще видит недостатки, чем достоинства, подозревает их во враждебном к себе отношении и старается защититься. Видеть эту проблему она не хочет, осознать ее ей было бы слишком больно и тяжело. Потому она находит такую причину для своих неудач, которая помогает ей спрятаться от реальности.

Представьте, что было бы, если бы Мария выучила язык? Пришлось бы искать другое объяснение постоянным конфликтам с мужем и детьми…

Примерно тот же механизм был причиной неудач у человека совсем не похожего на Марию. Георгий приехал из Москвы. Умный, образованный, сильный. Он был одним из активистов Сохнута, занимал определенное положение, пользовался уважением многих людей. Переезжая в Израиль, он рассчитывал на серьезную политическую карьеру. Но оказалось, что конкуренция на политическом поприще здесь высокая, а без хорошего знания иврита заниматься политикой лучше и не пробовать. Георгий прошел одни курсы, затем вторые, он старался, искал, пробовал самые разные методы, а результат? Более, чем скромный. На консультацию к психологу он пришел сам. Он хотел понять, почему иврит у него не идет, ведь в свое время он благополучно сдал кандидатский экзамен по немецкому языку. А тут – ни с места…

Он не поверил, когда я сказала, почему, на мой взгляд, его «заколдобило». Выучить иврит он… боится. Он уже убедился, что желающих занять место в кнессете гораздо больше, чем депутатских мандатов, что попасть в партийный список – не такое простое дело, что конкуренция жестокая, а поражение – такой удар по самолюбию, который нелегко пережить, что…

В общем, есть из-за чего «постараться» вытеснить в подсознание истинную причину неудач в изучении языка. Незнание языка оправдает тебя – тут тебя все поймут и посочувствуют. И сам себе посочувствуешь. И объяснишь другим – и себе тоже: я до сих пор не в кнессете не потому, что не хватило ума, ловкости, знаний, не потому, что не смог выдержать конкуренции с другими политиками, а по единственной причине: не хватило знания языка.

Когда я ему попыталась все это объяснить, он был разочарован: «Как, вы не дадите мне справку, что я круглый дурак?» Это была та самая шутка, в которой есть лишь доля шутки. Ему хотелось, чтобы специалист подтвердил, что он действительно не способен к языкам, и ему было бы на кого ссылаться.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.